Метр друг от друга,
Я часто — даже слишком часто — задаюсь вопросом, а каково было бы иметь такие здоровые легкие. Как слушать читать электронную книгу на телефоне, планшете. Признавшись в любви он просит её закрыть глаза, чтобы он смог уйти, она с трудом закрывает глаза и он уходит.
Имя: E-Mail: необязательно Полужирный Наклонный текст Подчеркнутый текст Зачеркнутый текст Выравнивание по левому краю По центру Выравнивание по правому краю Вставка смайликов Выбор цвета Скрытый текст Вставка цитаты Преобразовать выбранный текст из транслитерации в кириллицу Вставка спойлера. Аброрбек 28 марта Ответить.
Фильм просто? Любитель мечтать 3 марта Ответить. Сима лох 30 октября Ответить. Байтуга Айгерим 1 октября Ответить.
Фильм определенно не плох, главные герои вызывают неподдельный интерес и наблюдать за развитием событий определенно не скучно. Можно даже рекомендовать к просмотру любителям всякого рода «Спеши любить», «Сладкий ноябрь» идр. После просмотра задался вопросом почему фильм называется «В метре друг от друга», ведь в самом фильме говориться что расстояние между больными должно быть, как минимум полтора метра, да и в оригинальное название «Five Feet Apart» что в переводе означает «В пяти футах друг от друга».
Так почему в итоге «В метре друг от друга»??? Нурболат Сагатбек Торебекулы 15 июля Ответить. Уилл сразу же спасает её и делает искусственное дыхание несмотря на страх занести инфекцию.
Стеллу удалось спасти. Её везут в больницу. Стелла соглашается на пересадку лёгких ради Уилла. Все проходит удачно. Уилл узнает, что Стелла не заразилась. Он стоит и через стекло наблюдает за Стеллой после операции. Ну же, Стелла! Мы дружим со средней школы, и им уже хорошо известно, что, когда речь заходит о моих планах, последнее слово всегда остается за кистозным фиброзом.
И дело не в том, что я не хочу поехать, а в том, что это вопрос жизни и смерти буквально. Я не могу поехать в Кабо или, если уж на то пошло, куда-либо еще, потому что всегда есть риск не вернуться.
Поступить так с родителями для меня невозможно. По крайней мере сейчас. Неужели нельзя сделать так, чтобы курс лечения перенесли на другое время? Мы не хотим, чтобы ты застряла здесь. И я не пропустила ни одного весеннего уик-энда лучших подруг с восьмого класса, когда слегла с простудой!
Ни одна, ни другая не улыбаются в ответ, но смотрят на меня так, словно я убила их домашних любимцев.
Замечаю, что обе держат сумки с купальными костюмами, которые я просила их принести, и, пытаясь сменить тему разговора, выхватываю сумку из рук Камилы. Надо выбрать лучшие! Девочки тут же оживляются. Мы радостно вытряхиваем содержимое сумок на мою кровать, и там вырастает пестрый холмик разноцветных тряпочек — цветастых, в горошек, переливающихся. Зорким глазом просматриваю горку Камилы и вытаскиваю что-то красное, затерявшееся между трусиками от бикини и слитным купальником, наверняка перешедшим моей подруге от ее старшей сестры, Меган.
Она делает большие глаза, подносит купальник к талии и в полном замешательстве поправляет очки в тонкой оправе. Вот то, что тебе нужно. Она облегченно вздыхает и забирает у меня бикини. Я же переключаю внимание на горку Мии.
Моя подруга обосновалась в зеленом кресле в углу и с застывшей на лице улыбкой ведет активную переписку.
Выуживаю слитный спортивный купальник, знакомый мне с шестого класса, когда Миа занималась плаванием, поднимаю его и с ухмылкой обращаюсь к подруге:. Да, только не для Брук. Но Миа втюрилась в Мейсона еще в десятом классе, на курсе английского у миссис Уилсон, так что эта поездка — ее последний шанс сделать наконец решающий шаг. С опозданием соображаю, что меня-то там не будет и помочь ей с осуществлением ударного многоступенчатого плана «Бурный роман в Кабо» я не смогу.
Миа убирает телефон и с напускным равнодушием пожимает плечами. Потом поднимается и делает вид, что рассматривает рисунок на стене. Мы все пищим от восторга, и я поднимаю расчудесный, супервинтажный купальник в горошек — ровно то, что ей надо.
Миа кивает, берет его у меня и прикладывает к себе. Оборачиваюсь и вижу, что Камила нервно посматривает на часы. Ничего удивительного. Она всегда откладывает все до самой последней минуты, прямо-таки чемпион по части прокрастинации, и, вполне вероятно, еще ничего для поездки не приготовила.
Кроме, конечно, бикини.
Миа грустно оглядывает комнату, Камила уныло крутит в руках свою сумку с купальниками. Из-за них все получается даже труднее, чем я ожидала. Сделав над собой усилие, сглатываю нарастающее чувство вины и раздражение.
Это же не они пропускают поездку в Кабо. По крайней мере будут вместе. Улыбаюсь обеим и только что не тащу их к двери. С позитивом у меня перебор, даже щеки горят, но расклеиваться в их присутствии никак нельзя. И меня прифотошопьте куда-нибудь, — обращаюсь я к Мие, которая с этой программой творит чудеса. Я смотрю им вслед, машу, пока подпрыгивающие кудряшки Мии не исчезают из виду, и внезапно ловлю себя на том, что больше всего на свете хотела бы уйти с ними и паковать чемоданы.
Улыбка блекнет, как только я закрываю дверь и вижу старую семейную фотографию, аккуратно приколотую к ее внутренней стороне. Снимок сделан несколько лет назад, в День независимости, на веранде нашего дома.
На нем мы вчетвером — я, Эбби, мама и папа — замерли перед камерой с глуповатыми улыбками. Я слышу постанывание стертых шатких досок, скрип ступенек под ногами и наш смех, когда мы все сбиваемся в кучку перед фотоаппаратом, и чувствую тоску по дому. Как же мне не хватает этого чувства — мы вместе, мы здоровы и счастливы. По большей части. Сказать по правде, мне здесь нравится. С шести лет эта палата была моим вторым домом, так что обычно я даже не против приезжать сюда. Здесь я прохожу курс лечения, принимаю лекарства, поддерживаю вес тела за счет молочных коктейлей, встречаюсь с Барб и Джули и ухожу до следующего обострения.
Все просто. Но в этот раз есть какое-то волнение, даже беспокойство. Я не просто хочу выздороветь — мне это необходимо. Ради родителей. Потому что они все запутали и испортили, когда развелись. И, потеряв друг друга, они не выдержат, если потеряют еще и меня. Я это знаю. Не надо спешить. Всему свое время. Я направляюсь к кислородному аппарату, встроенному в стену, проверяю, правильно ли установлен расходомер, и слушаю ровное шипение поступающего кислорода.
Потом подтягиваю трубку и вставляю в ноздри канюлю. Снова вздыхаю, опускаюсь на уже знакомый, неудобный больничный матрас и делаю глубокий вдох.
Достаю из кармана блокнот, читаю следующий пункт в списке намеченных дел: 18 « записать видео». Беру карандаш и задумчиво кусаю его, глядя на предыдущую запись. Как ни странно, размышлять о жизни после смерти сейчас почему-то легче. Но список есть список, и я тянусь к тумбочке, на которой лежит мой ноутбук, и сажусь, поджав ноги, на новое цветочное одеяло, купленное вчера в «Таргете» в то самое время, когда Камила и Миа покупали вещи для поездки. Вообще-то я вполне могла обойтись и без нового одеяла, но они так хотели помочь мне выбрать что-то для больницы, что я просто не могла обидеть их отказом.
По крайней мере, оно неплохо сочетается со стенами, яркими, красочными, ожившими. Длинные каштановые волосы спутались, и я стараюсь расчесать их, пользуясь вместо щетки пальцами. Получается плохо, и я стаскиваю с запястья резинку и собираю неряшливые пряди в небрежный пучок. Не совсем то, что хотелось бы для видео, но лучше уж так. Потом беру с тумбочки «Руководство по Java-программированию» и ставлю на него ноутбук, чтобы не выглядеть на экране слишком уж серьезной.
Подключившись к своему аккаунту на Ютьюбе, поправляю веб-камеру так, чтобы она обязательно захватывала рисунок с легкими прямо за моей спиной. Закрываю глаза, делаю глубокий вдох и слышу знакомый хрип — это легкие отчаянно стараются втянуть воздух через море слизи. На медленном выдохе наклеиваю на лицо безмятежную, как на поздравительной открытке «Холлмарка», улыбку, открываю глаза и вхожу в онлайн.
Смотрю в угол экрана и поворачиваю камеру к больничному окну — там, по другую сторону стекла, небо в серых тучах и совершенно голые деревья.
Счетчик показывает, что вживую меня смотрят более тысячи человек, небольшая часть от общей аудитории в 23 подписчиков, которые интересуются ходом моего сражения с кистозным фиброзом. Могла бы сейчас собираться в поездку — наш класс летит в Кабо, но вместо этого проведу каникулы в моем выездном доме. Спасибо ангине. И сильной лихорадке вдобавок. Вспоминаю, как температура утром подскочила к опасной отметке — 39 градусам.
Только вот сообщать обо всем тем, кто меня смотрит, не хочу, потому что позднее это увидят мои родители. Не верите? Давайте посмотрим вместе. Убедитесь сами! Я поворачиваю камеру к куче медицинского оборудования, а потом к медицинской тележке, в которой все уже разложено в алфавитном и хронологическом порядке в соответствии со схемой применения, которую я закачала в разработанное мной приложение.
Пора наконец провести тестовое испытание! Именно это и значилось в моем плане под номером 14, и надо сказать, все прошло наилучшим образом.
Компьютер начинает позванивать, отмечая поступающие комментарии. В одном замечаю имя Барб, сопровождающееся сердечками-эмоджи. У зрителей она безусловный фаворит. Как и у меня. Так было всегда, начиная с первого раза, когда я попала в больницу десять лет назад.
Барб работает здесь респираторным терапевтом, и это она, когда нам совсем плохо, подсовывает конфетку мне и другим больным, например моему товарищу по несчастью По. Это она держит меня за руку, когда боль ломает кости.
Примерно с середины своего больничного стажа я записываю видео для Ютьюба, чтобы люди знали, что представляет собой кистозный фиброз. За несколько лет численность следящих за ходом моего оперативного и терапевтического лечения и моими посещениями больницы Сейнт-Грейсиз увеличилась в несколько раз, и эти люди вместе со мной проходят все, порой не самые приятные стадии лечения. Я качаю головой и улыбаюсь, потом наклоняюсь к медицинской тележке и беру из нее пузырек с лекарствами.
Если есть желающие получать ежедневно пять тысяч калорий и иметь при этом тело, которое не стыдно показать на пляже Кабо, я готова поменяться местами. Сообщения сыплются одно за другим, и компьютер подает сигнал не переставая.
Прочитав несколько первых, я уже чувствую, как прилив позитива смывает все негативные мысли. На сердце теплеет, и я улыбаюсь в камеру тому, кто, как и я, сражается с болезнью. На этот раз абсолютно искренне. Спасибо, что смотрите! Надо еще разок проверить, все ли на месте, и приготовиться к процедурам.
Вы же знаете, какая я дотошная. Надеюсь, неделя у всех выдалась классная. Заканчиваю прямой эфир и медленно выдыхаю. Закрываю браузер и вижу на экране перед собой улыбающиеся лица. Я, Камила и Миа, взявшись за руки, демонстрируем одну и ту же темно-красную помаду, которую вместе выбрали в «Сефоре». До сих пор не уверена, что мы сделали правильный выбор. Откинувшись на подушку, подтягиваю и крепко обнимаю потертую панду. Лоскуток, как назвала ее Эбби. Вполне подходящее имя для видавшей виды игрушки.
Медвежонок всегда сопровождает меня в больницу, и это не могло не сказаться на его внешнем виде. Бедняга весь в заплатках, а когда я при самых болезненных процедурах стискиваю его слишком сильно, из дырок лезет наполнитель. Стук в дверь, и она тут же распахивается, а в комнату врывается Барб с охапкой стаканчиков с пудингом, который я принимаю вместе с лекарствами.
За последние шесть месяцев — да что там, за все десять лет, если уж на то пошло, — она ничуть не изменилась и осталась лучшей.
